Огончарованный поэт. Скованный любовью и долгами

В день рождения “нашего всего” захотелось порассуждать о том, почему мы не знаем ни одного стихотворения Пушкина, посвященного семейной жизни. Возможно, специалисты смогут отыскать что то по этой теме. Но для широкой публики, конечно, А.С. останется певцом любви, но не певцом семьи. Однако большой пласт познаний о Пушкине как о муже можно вынести из его писем жене, выдержки из которых будут приведены ниже.

За 6 лет совместной жизни у Пушкиных родилось 4 ребенка. Но долги росли быстрее, чем количество детей. Как известно, только после смерти поэта царь закрыл все долговые обязательства Пушкина. Литературная работа поэта не давала достаточно средств, чтобы покрывать расходы и давать достаточно средств для роскошной жизни – необходимые для светских выездов платья и драгоценности Натальи Николаевны (Пушкин был, к его неудовольствию, пожалован камер-юнкерским чином для того, чтобы во всяком случае обязать его жену появляться при дворе), няни и гувернантки для детей, карточные долги поэта, помощь живущим вместе с Пушкиными незамужним на тот момент сестрам Гончаровым – Екатерине и Александрине. К концу жизни у поэта недоброжелателей и долгов становилось все больше.

Сватовство и супружество

Наталья Гончарова была красавица, даже одной из самых красивых женщин петербургского света. Ее браку (в 18 лет) с Пушкиным предшествовало долгое, нервное и хлопотное сватовство: он был некрасив, небогат, известен склонностью к карточной игре и женолюбием. Кроме того, отличался неблагонадежностью: успел побывать в двух ссылках, а Николай I даже объявил себя личным цензором поэта.

Но Пушкин был действительно влюблен: впервые он встретил шестнадцатилетнюю Наташу на «детском балу», и оставил известный экспромт, начинавшийся так: «Я пленен, я очарован, словом – я огончарован!». А через год Пушкин уже написал сонет «Мадона», который завершается так:

Исполнились мои желания. Творец / Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона, / Чистейшей прелести чистейший образец.

Наш Пушкин в письмах друзьям не раз жаловался на распущенность нравов светских дам и мечтал о нравственной и скромной спутнице жизни. И в 1931 году (по другим версиям в 1932 г.) было написано стихотворение “К жене”.

О, как милее ты, смиренница моя!

О, как мучительно тобою счастлив я,

Когда, склоняяся на долгие моленья,

Ты предаёшься мне нежна без упоенья,

Стыдливо-холодна, восторгу моему

Едва ответствуешь, не внемлешь ничему

И оживляешься потом всё боле, боле —

И делишь наконец мой пламень поневоле!

После брака

После заключения брака отношения Пушкина и его жены переросли в прозаическую стадию, но нежности не утратили. А.С. писал письма с вопросами о здоровье, шутливо подтрунивал над кокетством жены и тут же сам тщеславно выспрашивал у нее подробности ее светских успехов (увы, Пушкин был тщеславен и гордился статусом мужа первой красавицы Петербурга):

«Гуляй, женка; только не загуливайся и меня не забывай. Мочи нет, хочется мне увидать тебя причесанную à la Ninon; ты должна быть чудо как мила. <…> Опиши мне свое появление на балах, которые, как ты пишешь, вероятно, уже открылись. Да, ангел мой, пожалуйста не кокетничай. Я не ревнив, да и знаю, что ты во все тяжкое не пустишься...» (1833)

Из поездок по России Пушкин пишет Наталье Николаевне уже более серьезные письма, обсуждает с женой все те же долговые вопросы, наследства и уверяет жену, что не она причина его финансовых и творческих тягот и сложностей:

«Милый мой ангел! я было написал тебе письмо на четырех страницах, но оно вышло такое горькое и мрачное, что я его тебе не послал, а пишу другое. У меня решительно сплин. Скучно жить без тебя и не сметь даже писать тебе все, что придет на сердце. <…>Не сердись, жена, и не толкуй моих жалоб в худую сторону. Никогда не думал я упрекать тебя в своей зависимости. Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив; но я не должен был вступать в службу и, что еще хуже, опутать себя денежными обязательствами. <…> Я, как Ломоносов, не хочу быть шутом ниже у господа бога. Но ты во всем этом не виновата, а виноват я из добродушия, коим я преисполнен до глупости, несмотря на опыты жизни». (1834)

К этому же времени относится последнее стихотворение о грусти, усталости и неустроенност и смирения перед общей судьбой.  Литературоведы полагают, что оно посвященно Наталье Николаевне:

Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит —

Летят за днями дни, и каждый час уносит

Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем

Предполагаем жить... И глядь — как раз —умрем.

На свете счастья нет, но есть покой и воля… (1834)

В 1836 году Пушкин занялся изданием журнала «Современник», и пишет жене:

«У меня у самого душа в пятки уходит, как вспомню, что я журналист. Будучи еще порядочным человеком, я получал уж полицейские выговоры и мне говорили: vous avez trompé (вы не оправдали [доверия]) и тому подобное. Что же теперь со мною будет? <…> Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом! Весело, нечего сказать». (1836)

Наталья Пушкина, 1843 г.

Жизнь после выстрела

После смерти поэта Наталья Николаевна жила уединенно, лето проводила в сельских имениях – в гончаровских деревнях и Михайловском, хлопотала об образовании детей, выезжала в свет только тогда, когда ее настоятельно приглашали лица, которым нельзя было отказать. Замуж вышла после семи лет вдовства за небогатого и не “блестящего” генерала Ланского. считается, что он был внимателен к ее детям. Пушкина-Ланская прожила со своим вторым мужем всю оставшуюся жизнь - около 20 лет.Сыновья и дочери Пушкина всегда оставались в хороших отношениях как с отчимом, так и с тремя единоутробными сестрами, дочерьми Натальи Николаевны и Ланского. Похоронена Наталья Гончарова-Пушкина-Ланская в некрополе Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге, рядом с нею покоится прах генерала Ланского.

Пушкина-Ланская, после 1851 г.

Выдержки из писем А.С. жене

Вот некоторые выдержки из писем Пушкина к жене, которые весьма занимательны.

Все тебе кланяются: очень расспрашивают о тебе, о твоих успехах; я поясняю сплетни, а сплетен много. Дам московских еще не видал; на балах и в собрание, вероятно, не явлюсь. Дело с Нащокиным и Догановским, вероятно, скоро кончу, о твоих бриллиантах жду известия от тебя. Здесь говорят, что я ужасный ростовщик; меня смешивают с моим кошельком. Кстати: я кошелек обратил в мошну и буду ежегодно праздновать родины и крестины, сверх положенных именин. Москва полна еще пребыванием двора, в восхищении от царя, и еще не отдохнула от балов; <....> мне все что-то страшно за тебя. Дома ты не усидишь, поедешь во дворец, и того и гляди, выкинешь на сто пятой ступени комендантской лестницы. Душа моя, женка моя, ангел мой! сделай мне такую милость: ходи два часа в сутки по комнате, и побереги себя. Вели брату смотреть за собою и воли не давать. Брюллов пишет ли твой портрет? <...> Если поедешь на бал, ради бога, кроме кадрилей не пляши ничего; напиши, не притесняют ли тебя люди, и можешь ли ты с ними сладить. Засим целую тебя сердечно. (сент. 1832 г.)

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

<...> Кто тебе говорит, что я у Баратынского не бываю? Я и сегодня провожу у него вечер, и вчера был у него. Мы всякий день видимся. А до жен нам и дела нет. Грех тебе меня подозревать в неверности к тебе и в разборчивости к женам друзей моих. Я только завидую тем из них, у коих супруги не красавицы, не ангелы прелести, не мадонны etc. etc. Знаешь русскую песню -

Не дай бог хорошей жены,

Хорошу жену часто в пир зовут.

А бедному-то мужу во чужом пиру похмелье, да и в своем тошнит. (сент. 1833)

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Мой ангел, кажется, я глупо сделал, что оставил тебя и начал опять кочевую жизнь. Живо воображаю первое число. Тебя теребят за долги, Параша, повар, извозчик, аптекарь, M-me Sichler etc., y тебя не хватает денег, Смирдин перед тобой извиняется, ты беспокоишься - сердишься на меня - и поделом. А это еще хорошая сторона картины - что, если у тебя опять нарывы, что, если Машка больна? А другие, непредвиденные случаи... Пугачев не стоит этого. Того и гляди, я на него плюну - и явлюсь к тебе. Однако буду в Симбирске и там ожидаю найти писем от тебя. Ангел мой, если ты будешь умна, то есть здорова и спокойна, то я тебе из деревни привезу товару на сто рублей, как говорится. Что у нас за погода! дни жаркие, с утра маленькие морозы - роскошь! так ли у вас? Гуляешь ли ты по Черной Речке или еще взаперти? Во всяком случае береги себя. Скажи тетке, что хоть я и ревную ее к тебе, но прошу Христом и богом тебя не покидать и глядеть за тобою. Прощайте, дети, до Казани. Целую всех вас равно крепко - тебя в особенности. (апрель 1934 г.)

При подготовку статьи использованы материалы из газеты “Аргументы и Факты”